Аналитическое движение, 1900—1960

Бертран Рассел
В узком смысле, термин „аналитическая философия“ используется для обозначения особой философской программы, обычно датируемой приблизительно от 1900 до 1960 года.
Как правило, считается, что аналитическая программа в философии зародилась в начале двадцатого века в работах английских философов Бертрана Рассела и Джорджа Эдварда Мура. Они отказались от доминировавших в то время в Великобритании форм гегельянства, обвинив его в идеализме и неясности,
и начали разработку концептуального анализа нового вида, основанного на новых разработках в логике.

Истоки:
Готлоб Фреге

Готлоб Фреге
В начале своей карьеры Бертран Рассел вместе с соавтором ряда совместных работ Альфредом Нортом Уайтхедом находился под сильным влиянием Готлоба Фреге. Наибольший вклад Готлоб Фреге внес в разработку логики предикатов. Последнее дало возможность исследовать логическую форму большего числа предложений, чем это было возможно ранее. Также Фреге был ключевой фигурой в немецкой философии математики начала двадцатого столетия. В противоположность взглядам Эдмунда Гуссерля, выраженным в работе „Философия арифметики“, с точки зрения которого понятие кардинального числа выводится из психических актов группировки объектов и их пересчета, Фреге пытался продемонстрировать, что математика и логика обладают собственным обоснованием, независящим от суждений или ментальных состояний индивидуальных математиков и логиков (которые были основанием арифметики в рамках „психологизма“ Гуссерля).
В работе Фреге „Запись в понятиях“ („Begriffsschrift“) современная логика разрабатывается на основе использования понятий смысла и значения. В дальнейшем Фреге развивал свою философию логики и математики в работах „Основания арифметики“ и „Основные законы арифметики“, в которых он предложил альтернативу психологическому объяснению понятия числа.
Как и Фреге, Бертран Рассел и Альфред Норт Уайтхед пытались показать, что математика сводима к фундаментальным логическим принципам. Их работа „Principia Mathematica“ (1910—1913) послужила причиной интереса многих философов к разработке символической логики. Кроме того, Бертран Рассел использовал логику предикатов Фреге в качестве основного инструмента при разработке философских вопросов, который, как он полагал, способен показать подлежащую структуру философских проблем. Например, английское слово „is“ имеет три различных смысла в логике предикатов:
в 'кошка is спит: слово is употребляется при предикации и означает, что 'x есть P': P(x)
в 'вот is кошка»: слово is употребляется как индикатор существования и означает, что существует некоторый x: ∃x
в 'три is половина шести': слово is употребляется как связка, и означает, что x является тем же, что y: x=y
Рассел пытался разрешить различные философские проблемы, используя подобные ясные и строгие дистинкции, что нашло отражение в его знаменитом анализе определенных дескрипций в статье «Об обозначении».

Анализ идеального языка

Людвиг Витгенштейн
Приблизительно с 1910 по 1913 год такие аналитические философы как Бертран Рассел и Людвиг Витгенштейн сфокусировались на создании идеального для философского анализа языка, который был бы свободен от двусмысленностей обыденного языка, постоянно приводящего, по их мнению, философов к ошибочным выводам. Это философское направление может быть названо «анализ идеального языка» или «формализм». На данном этапе Рассел и Витгенштейн пытались понять язык и, следовательно, философские проблемы, используя формальную логику для формализации философских утверждений. Людвиг Витгенштейн разработал систему логического атомизма в своей книге «Логико-философский трактат». Он утверждал, что мир представляет собой единую совокупность положений дел и что эти положения дел могут быть выражены в языке логики предикатов первого порядка. Поэтому картина мира может быть построена путем выражения атомарных фактов атомарными пропозициями и соединением их при помощи логических операторов.

Логический позитивизм

В конце 1920-х, в 1930-х и 1940-х годах формализм Рассела и Витгенштейна разрабатывался группой мыслителей из Вены и Берлина, которые объединили Венский кружок и Берлинское общество научной философии под общей доктриной логического позитивизма (или логического эмпиризма). В рамках логического позитивизма формально-логические методы использовались для подкрепления эмпиристского объяснения знания о мире.
Такие философы как Рудольф Карнап и Ганс Рейхенбах вместе с другими членами Венского кружка и Берлинского общества научной философии полагали, что истины логики и математики являются тавтологиями, а истины науки — верифицируемыми эмпирическими утверждениями. Эти два типа утверждений исчерпывают все множество значимых (осмысленных) суждений; все же остальное является бессмыслицей. Утверждения этики, эстетики и теологии рассматривались, соответственно, в качестве псевдоутверждений — ни истинных, ни ложных, а просто бессмысленных. Реакцией на логический позитивизм были настойчивые высказывания Карла Поппера о роли фальсификации в философии науки.
С приходом к власти Адольфа Гитлера и национал-социализма в Германии и Австрии многие члены Венского и Берлинского кружков были вынуждены бежать из страны. В основном они бежали в Великобританию и Америку, что привело в дальнейшем к доминированию логического позитивизма и аналитической философии в англоговорящем мире.
Логические позитивисты обычно придавали философии очень узкую роль. Для них философия ограничивалась прояснением мыслей и не обладала своим собственным предметом исследования. Позитивисты принимали верификационизм, согласно которому всякое осмысленное утверждение либо является аналитическим, либо может быть верифицированно на опыте. Это привело логических позитивистов к отрицанию многих традиционных проблем философии — а особенно проблем метафизики и онтологии — как бессмысленных.

Анализ обыденного языка

Основная статья: Философия обыденного языка
После Второй мировой войны в конце 1940-х и в 1950-х годах аналитическая философия обратилась к анализу обыденного языка. Это движение представляло собой продолжение поздней философии Витгенштейна, которая существенным образом изменилась по отношению к его ранним работам. В отличие от ранних аналитических философов (включая и раннего Витгенштейна), которые считали, что философы должны опасаться ловушек обыденного языка, создавая идеальные языки, философы обыденного языка осознали огромное количество тонких дистинкций, остававшихся незаметными при формулировке традиционных философских теорий или проблем. В то время как логический позитивизм фокусировался на логических терминах, которые, как предполагалось, должны быть универсальными и отделенными от случайных факторов (таких как культура, язык, исторические условия), философия обыденного языка подчеркивала употребление языка обычными людьми. Некоторые полагали, что философия обыденного языка строится на социологическом фундаменте, так как она фокусируется на употреблении языка в социальном контексте. Наиболее выдающимися философами обыденного языка в 1950-х годах были Джон Остин и Гильберт Райл. Некоторые полагают, что это движение обозначило возврат к философии здравого смысла, которой придерживался Дж. Э. Мур.
Сторонники философии обыденного языка часто пытались развеять философские проблемы, демонстрируя, что они являются результатом непонимания обыденного языка. За примерами можно обратиться к работам Райла (который пытался развеять «миф Декарта») или Витгенштейна.

1960 и после

В начале 1950-х годов логический позитивизм подвергся критике со стороны Витгенштейна в его книге «Философские исследования», Куайна в его статье «Две догмы эмпиризма» и Селларса в его работе «Эмпиризм и философия сознания». В 1960-х годах логический позитивизм и философия обыденного языка по большей части вышли из моды, а англоязычная философия стала включать в себя широкий ряд взглядов и методов. Тем не менее, подавляющее большинство философов в Великобритании и Америке все еще считают себя философами-аналитиками[.
По большей части они считают так из-за того, что термин «аналитическая философия» перестал означать специфические философские программы, доминировавшие в англоязычном мире до 1960-х годов, и приобрел более широкое значение «аналитического» стиля, характеризующегося точностью и скрупулезностью относительно узких тем в противоположность «неточным или развязным обсуждениям широких вопросов».
Эта интерпретация истории далека, однако, от общепризнанной, и ее противники сказали бы, что в ней вульгарно умаляется роль Витгенштейна в шестидесятых и семидесятых годах. Питер Хакер придерживается витгенштейнианской точки зрения и считает, что большая часть современной философии, называющей себя аналитической философией, не заслуживает такого названия. Согласно Хакеру, в середине 1970-х частично по экономическим причинам центр философии сдвинулся из Великобритании в Соединенные Штаты, где никогда в достаточной мере не проявлялось влияние Витгенштейна. Здесь, под влиянием возрастающего престижа определенных научных и технологических разработок таких как компьютеры, нейрофизиология и хомскианская лингвистика, его наиболее мощные аргументы были просто упущены из виду. «То, что с точки зрения Витгенштейна было болезнями разума, большинству из которых он поддавался в молодости и над которыми он долго работал, чтобы уничтожить их, раскрылись в опасных видоизмененных формах».

Философия сознания и когнитивная наука

Дэвид Чалмерс

Бихевиоризм, мотивированный склонностью логических позитивистов к верификационизму, был наиболее заметной теорией в аналитической философии первой половины двадцатого столетия. Бихевиористы были склонны считать, что утверждения о сознании эквивалентны в особом смысле утверждениям о поведении и диспозициях к поведению, или что ментальные состояния прямо эквивалентны поведению или диспозициям к поведению. Позже бихевиоризм стал гораздо менее популярен, а распространение получили физикализм типа и функционализм, теории, в которых ментальные состояния отождествлялись с состояниями мозга. В этот период различные темы философии сознания были тесно связаны с такими проблемами когнитивной науки как модулярность сознания и врожденность ментальных способностей. Наконец в аналитической философии также есть немногочисленные сторонники дуализма, в частности, вновь возрожденного дуализма свойств, одним из видных сторонников которого является Дэвид Чалмерс.

Дэниел Деннет

Джон Сёрл полагает, что одержимость лингвистической философией в прошлом веке была вытеснена акцентированием внимания на философии сознания, в которой функционализм сейчас является доминирующей теорией. В последние годы основное внимание исследователей в философии сознания было приковано к «осознающему» сознанию (consciousness). И в то время как относительно модели «осознающего» сознания как глобального нейронного пространства имеет место консенсус, существует множество точек зрения о том, как объяснить специфику. Наиболее известными теориями являются гетерофеноменология Дэниела Деннета, репрезентационализм Фреда Дретске и Майкла Тая, а также другие высокоуровневые теории Дэвида Розенталя, который защищает высокоуровневую модель мысли, или Дэвида Армстронга и Уильяма Ликана, которые защищают высокоуровнеые модели перцепции. Альтернативной высокоуровневой теорией является высокоуровневая модель глобальных состояний, выдвинутая Робертом ван Галиком.

Этика в аналитической философии

Первая половина двадцатого века была отмечена широко распространенным отрицанием этической философии, а также популярностью скептических подходов к понятию ценности (например, эмотивизм). В это время единственным нескептическим подходом к этике оставался утилитаризм. Тем не менее, интерес философов-аналитиков к этической проблематике вновь возродился как только в середине столетия влияние логического позитивизма пошло на убыль. Статья Г. Э. М. Энском «Современная моральная философия», изданная в 1958 году, вызвала возрождение аристотелевского ценностно-этического подхода, а книга Джона Ролза «Теория справедливости», изданная в 1971 году, возродила интерес к кантианской этической философии. В настоящее время в современной этической философии доминируют три школы: утилитаризм, этика ценностей и кантианство.

Другой важной особенностью этической философии второй половины двадцатого столетия (с 1970-х годов) стало большое внимание к практическому применению теорий, особенно в связи с проблемами окружающей среды, правами животных и множеством вопросов, возникшими из-за бурного развития медицинской науки.

В качестве оборотной стороны внимания к логике и языку в начале развития аналитической философии изначально можно было мало что сказать об предмете этики. Позиция, широко распространенная среди ранних аналитиков, заключалась в том, что предметы этики имеют несистематичный характер и лишь выражают личные отношения субъектов, о которых философия могла бы сказать либо совсем ничего, либо очень мало. Витгенштейн в своём Логико-философском трактате отмечает, что ценности не могут быть частью мира, и если они вообще хоть чем-то являются, они должны каким-то образом находится за пределами мира, и что поэтому на языке, описывающем мир, нельзя о них чего-либо сказать. Одна из интерпретаций этого замечания нашла отражение в доктрине логического позитивизма о том, что утверждения о ценности — включая все этические и эстетические суждения — являются нонкогнитивными; то есть, не могут быть ни истинными, ни ложными. В действительности, как считалось, они являются лишь выражением отношения говорящего. Говоря «Убийство неправильно», согласно этой теории, говорящий выражал что-то вроде «Фууу, убийство» или говорил слово «убийство» с определенной долей осуждения. Социальная и политическая философия, эстетика и различные более специализированные предметы, такие как философия истории, вышли на некоторое время за рамки англоязычной философии.

В 1950-х годах в спорах снова начал время от времени возникать вопрос о том, действительно ли этические утверждения являются нонкогнитивными. Чарльз Стивенсон аргументировал в пользу экспрессивизма, Р. М. Хайр защищал точку зрения, получившую название универсального прескрептивизма. Филипа Фут представила ряд работ, в которых она атаковала все эти позиции, а коллапс логического позитивизма как сплоченной исследовательской программы привел к обновлению интереса к этике. Вероятно, наиболее влиятельными работами в этой области были работы Элизабет Энском, чья монография «Интенция» была названа Дональдом Дэвидсоном «самым важным рассмотрением действия начиная с Аристотеля», и повсеместно считалась шедевром моральной психологии. В статье «Современная моральная философия» любимая ученица и близкий друг Людвига Витгенштейна Г. Э. М. Энском ввела в философский лексикон термин «консеквенциализм», объявила объяснительную связку «есть-должен» тупиком, а также возродила своими исследованиями интерес к ценностной этике.

Философия языка

Философия языка представляет собой еще одну область философии, темпы развития которой, несмотря на тот факт, что ряд центральных фигур современной философии называют ее первичной областью исследования, существенно замедлились. Действительно, несмотря на то, что споры в философии языка не утихают, авторитетом пользуются работы представителей аналитической философии первой половины двадцатого столетия: Готлоба Фреге, Бертрана Рассела, Людвига Витгенштейна, Джона Остина, Альфреда Тарского и У. В. О. Куайна.

Сол Крипке

Во второй половине двадцатого века наиболее влиятельными были работы Сола Крипке и Дональда Дэвидсона. Так, например, книга Крипке «Именование и необходимость» вообще является одной из наиболее влиятельных книг второй половины двадцатого века. Фактически эта книга представляет собой критику дескриптивистских теорий собственных имен. Крипке приписывает различные варианты дескриптивистских теорий Фреге, Расселу, Витгенштейну, Сёрлу и ряду других философов. Согласно дескриптивистским теориям, либо собственные имена синонимичны дескрипциям, либо же референция собственных имен определяется ассоциацией имени с дескрипцией или кластером дескрипций, которые уникальным образом выполняются некоторым данным объектом. Крипке отрицает оба эти вида дескриптивизма. Он приводит различные примеры, нацеленные на обнаружение неадекватности дескриптивизма как теории тех факторов, которые определяют референцию имен (например, Аристотель мог бы умереть в возрасте двух лет, и поэтому он не выполнял бы ни одной дескрипции, которые ассоциированы с его именем, кроме того, было бы ошибочно отрицать, что он являлся Аристотелем). В качестве альтернативы Крипке описал в общих чертах каузальную теорию референции, согласно которой, имя указывает на объект благодаря наличию каузальной связи с объектом через сообщества говорящих. Он указывает, что собственные имена в отличие от большинства дескрипций являются жесткими десигнаторами. Собственное имя указывает на поименованный объект во всяком возможном мире, в котором этот объект существует, в то время как большинство дескрипций обозначают различные объекты в различных возможных мирах. Например, имя «Никсон» указывает на одну и ту же личность во всех возможных мирах, в которых Никсон существует, но дескрипция «человек, выигравший президентские выборы в США в 1968 году» может указывать на Никсона, Хамфри или кого-то еще в разных возможных мирах. Также Крипке обратил внимание на апостериорные необходимости — факты, являющиеся необходимо истинными, но такие, что они могут быть известны только при помощи эмпирических исследований. Примеры апостериорных необходимостей включают в себя такие утверждения как «Гесперус есть Фосфорус», «Цицерон есть Туллий», «Вода есть H2O» и другие тождества, в которых два имени указывают на один и тот же объект. Наконец, Крипке сформулировал аргумент против материализма в отношении тождества в философии сознания, то есть, против точки зрения, что всякий ментальный факт тождественен некоторому физическому факту. Крипке полагает, что единственный способ защитить этот взгляд состоит в том, чтобы интерпретировать тождество как апостериорное необходимое тождество, но такое тождество — например, тождество боли и раздражения C-волокон — не могло бы быть необходимым, учитывая тот факт, что возможна боль, которая не имеет отношения к раздражению C-волокон. Подобные аргументы были выдвинуты Дэвидом Чалмерсом. Крипке также прочитал свои знаменитые лекции по философии имени Джона Локка в 1973 году в Оксфорде. Озаглавленные «Референция и существование», во многом отношении они представляют собой продолжение идей, изложенных в книге «Именование и необходимость», и содержат интересный материал по проблеме вымышленных имен и перцептивных ошибках. Тем не менее, они не были опубликованы и официально досутпы лишь в виде ксерокопии в университетской библиотеке, а всякое копирование или цитирование этих лекций возможно лишь с разрешения Крипке.