Сабазий (др.-греч. Σαβάζιος, Σαβάδιος, Σαβάσιος, Σαβάνδος, Σεβάζιος, Σεβάδιος) —

главное фригийское божество , согласно Страбону, «некоторым образом он дитя» Матери богов, ибо передал таинства Диониса

Греки называли его «Древний Дионис». Сын Зевса и Персефоны, родился на Крите. По преданию, изложенному Орфеем, его разорвали титаны.  Первым запряг в ярмо быков. Его представляют рогатым и бородатым. Отождествлялся с Зевсом . По Феофрасту, его призывали, когда видели неядовитую змею парей . Иоанн Лид, используя имя Сабазий, ссылается на Терпандра .

Божество , некоторыми чертами своего значения и культа сближающееся с божествами греческими, Зевсом и Дионисом, через посредство фракиян влиявшее на культы этих греческих божеств и на самые представления о них и потому нередко с ними смешивавшееся. Около времени Пелопоннесской войны почитание С. как особого божества проникло в Афины и совершалось открыто, хотя афиняне не забывали об его иноземном происхождении и культ его встречал противодействие и осуждение со стороны правоверующих.

Согласно ЭСБЕ
Сабасий (Сабадзий) — первоначально фракийское или фригийское божество, в Греции слившееся с Дионисом, в Риме — с Юпитером (имя «Сабасий», вероятно, означает «спаситель»). Позднее Сабасия стали отождествлять с Дионисом. Он считался сыном Зевса и Персефоны, с которой Зевс сочетался приняв облик змеи. Культ Сабасия носил оргиастический характер, участники празднеств в честь Сабасия плясали со змеями в руках изображая мистическое сочетание Зевса и Персефоны. В позднейшую эпоху формирования античной мифологии Сабасий считали подателем благ. Чаще всего Сабасия изображали в виде бородатого мужчины во фригийской одежде и шапке, одной ногой опирающегося на баранью голову и руками, поднятыми для благословения (с тремя поднятыми первыми пальцами и загнутыми остальными).

На некоторых памятниках Сабаций именуется «владыкой вселенной»; самое имя божества — общего корня с санскр. sabhâdj, чтимый, и с греч. σέβειν, чтить; служители С. назывались σαβοι, равно как и места почитания его; празднества С. оглашались восклицаниями εϋοϊ σαβοϊ. Лукиан сопоставляет С. с другими фригийскими божествами — Атисом, Кибелою, Корибантом; у других писателей С. сближается с малоазийским и сирийским божеством луны — Mên, именем которого называлась деревня во Фригии.

В наиближайшей связи С. находился во Фригии с тамошним первенствующим женским божеством Mά, великой матерью богов и всего сущего, вместе с ней образуя верховную божественную двоицу; в этом виде Сабаций носит имя «отца» или «бога». В силу первоначального этнографического родства, память о котором поддерживалась непрерывными сношениями и в историческое время, общность религиозных представлений у фригиян, народа азиатского, и фракиян, народа европейского, была исконным явлением.

Страбон называет фригиян выходцами из Фракии, откуда, по его словам, перенесены во Фригию и религиозные верования с именами божеств, обрядами чествования их, с теми самыми музыкальными инструментами, употреблявшимися на празднествах; во главе богов, общих фракийцам и фригиянам, географ называет С., которого греки отождествляли с Дионисом и так называли его. Женскую половину двоицы во Фракии представляла не только Матерь богов (Mά, Кибела), но и божество юное луны (Котис, Коттито, Бендида) которое греки называли то Артемидой, то Деметрой или Персефоной.

Страстно влюбленный в родную мать, Зевс удовлетворил своей страсти, приняв вид быка; потом под видом кающегося и будто бы оскопившего себя он в лоно матери вложил бараньи ядра: Деметра родила дочь, Персефону, к которой снова воспылал страстью Зевс и в образе змеи соединился с родной дочерью; плодом этой связи был мальчик Загрей с бычьей головой [9]. В орфических гимнах этот рассказ восполнен другим, о том, как Титаны, подстрекаемые Герою, напали на ребёнка, разрубили его на куски и пожрали. Афина спасла только сердце, ещё трепетавшее, и принесла его Зевсу, который или сам проглотил сердце, или передал его Семеле, от которой родился Дионис — другой, юный Загрей. Титаны были поражены перунами Зевса, и из их пепла произошли люди, соединяющие в себе, таким образом, начала божеское и человеческое, доброе и порочное. Отсюда в молениях к С. было выражение: бык породил змею и змея породила быка. Близостью религиозных представлений греческих и фракийских объясняется то, что многие черты фракийского С. вошли в образ греческого Диониса, и эти два первоначально отдельные божества понимались греками, как одно и то же божество. Однако со второй половины V в. до н. э. почитание фригийского С., несмотря на противодействие лучшей части граждан, заняло особое место в ряду публичных празднеств; гонение на иноземное божество было приостановлено вмешательством дельфийского оракула.

Как во Фригии, так и во Фракии, главные божества, мужское и женское, образовавшие верховную двоицу, в свою очередь двоились: С. и сын его Атис, с одной стороны, Котис и дочь её Бендида, с другой, так что первоначальный эпитет становился именем другого божества, отдельного от первого, но ему весьма близкого по происхождению и в мифологических сочетаниях. Символом С. во Фригии служил змей, во Фракии же С. изображался в виде быка или человека с бычьими небольшими рогами.

Главное святилище С. находилось на горе Пангее, вблизи Филипп; неподалеку оттуда возвышался и Дионисов холм. Греческий Дионис представлялся то как божество тождественное с С. и с ним совпадающее, то как от него отдельное, только близкое к нему. Спутниками и спутницами фракийского С. были те же второстепенные божества, что и в культе Диониса: Пан, Силен, сатиры, наяды, нимфы. Менады Дионисовых оргий, вакханки, носили здесь имя мималлоны, а служители его — бессы. Из Фракии почитание С. рано перешло в Македонию, преимущественно, кажется, в виде мистерий. Во фракийских мистериях С. представлялся в образе толстощекой змеи (греч. όφις παρείας); в том же образе С. перешёл и в мистерии македонские. Впрочем, здесь С. снова является верховным божеством и получает от греков имя Зевса.

Ревностной участницей оргий в честь С. была мать Александра Великого Олимпиада; отсюда возникла легенда о том, что сам Зевс в образе змея вступал в связь с Олимпиадой и что плодом этих отношений был Александр; ходил даже рассказ, будто царь Филипп потерял глаз за то, что подсмотрел в замочную скважину, как божество в виде змея возлежало с его супругой [10].

От IV в. имеется свидетельство оратора Демосфена о способе публичного чествования С., в котором Эсхин вместе с матерью не раз принимал участие. Это были уличные оргии, дневные и ночные, сопровождавшиеся громким, беспорядочным пением, шумной музыкой на кимвалах и литаврах и своеобразными, слишком вольными плясками. Участники процессии (thiasos) украшали себе голову укропом и листьями тополя, покрывались кровавыми шкурами молодых оленей, сжимали в руках толстых змей и потрясали им в воздухе и, совершив обряд очищения водою, глиною и отрубями, произносили: «Я бежал от зла и обрёл благо»; в дневных процессиях слышались восклицания: ευοϊ σαβοϊ, ϋης άττης, άττης ϋης; вождя процессии старухи награждали разными печеньями из муки и мёда с изюмом [11]. Важнейшим актом при посвящении новичков в таинство было пропускание змеи через одежду посвящаемого, причём змея сползала по груди к ногам, как бы символизируя и напоминая любовные отношения Зевса и Персефоны. По описанию Страбона, те же самые обряды соблюдались в фригийском культе С. Самые разнузданные половые отношения и бражничество мужчин и женщин составляли одну из принадлежностей этих оргий. По уверению жрецов С., души человеческие получали в таинствах божества очищение и отпущение грехов. Есть, к тому же, основание предполагать, что в мистериях С., как и в елевсинских таинствах, посвященные воспринимали указания на бессмертие души: в культе и молитвах оно знаменовалось умиранием и вторичным рождением С.

Культ С. представляет яркий пример того, как религиозные верования различных народов, соседних и родственных, переплетаются между собою, как под влиянием верований одного народа изменяется туземное представление о божестве у другого, пока религия остается делом самого народа, не замыкается в догму, охраняемую особым классом священнослужителей или лиц, облеченных государственною властью. С течением времени, когда на страже родной религии становится правительственная власть или когда руководящая часть населения находит известные верования несогласными с её пониманием божества и с господствующими требованиями нравственности, чужеземные верования, запечатленные чертами более первобытной религии, усваиваются только низшими слоями населения, исповедуются тайно и, выходя на свет, подвергаются строгому осуждению, как оскорбительные для народной нравственности. Так было и с культом С. в исторической Греции и в Риме; тем не менее, в народных массах он дожил до сравнительно поздней поры христианства.

Фригийский и фракийский С. известны нам, и то далеко не вполне, в греческом облике, который чужеземное божество получило в секте орфиков; к тому же сведения эти доходят до нас главным образом через христианских писателей, Климента Александрийского (II—III в. н. э.) и Арнобия, а они пользовались в полемике с язычниками преимущественно такими языческими верованиями, которые изобличали бы возможно большую грубость и безнравственность. Если фригийский и фракийский С. влиял на греческие культы Зевса и Диониса-Вакха, то в свою очередь и эти культы налагали свою печать на богопочитание иноземное, обратно влияя на него.

Слияние С. с другими восточными божествами, сирийскими, персидскими, даже с иудейским Саваофом, принадлежит первым векам христианства, хотя начало этого смешения восходит уже ко II в. до н. э.: в 139 г. евреи были изгнаны из Рима за прозелитизм среди римских граждан в силу закона, обрекавшего на изгнание распространителей почитания Юпитера-С.