Анекдоты. Философы.
Малек Яфаров (15/05/09)
В постоянном соперничестве двух философов – Пятигорского и Мамардашвили обычно побеждал Пятигорский, поскольку его свитер всегда смотрелся более мешковатым, чем свитер Мамардашвили.
***
Чанышев срезал все пуговицы с ширинки своих штанов, чтобы, помочившись, случайно не застегнуть её.
***
У Сенокосова было две пишущих машинки – новая и старая, новую он спрятал, а печатал на старой; особое удовольствие он получал, когда в присутствии гостей трещал кареткой и поправлял западающую клавишу, в одиночестве эти же действия его крайне раздражали.
***
У Мотрошиловой был строгий отец, он постоянно внушал ей: «думай мозгами, а не головой, а то все увидят, что ты девчонка!»; поэтому с детства она носит только брюки и думает исключительно мозгами.
***
Кант часто спорил с Фихте, что Гегель не заметит столовой ложки соли в своём супе, и всегда выигрывал, потому что знал, что Гегель предпочитал славу философа испорченному супу.
***
Спиноза очень докучал Декарту своей любовью; что только не делал Декарт, чтобы избавиться от настырного почитателя: путешествовал, скрывался за границей, воевал, – ничего не помогало; даже на смертном одре, когда один врач пускал ему кровь, другой читал записку от Спинозы.
***
Яфаров в детстве был очень сопливым, за что его прозвали «козявкой»; однажды один из его братьев пошутил, что так вытекают лишние мозги; именно тогда Яфаров понял, что очень умён, и решил стать философом.
***
Лейбниц очень любил вышивать крестиком, однако ввиду лёгкого тремора был вынужден подолгу вдевать нитку в иголку, поэтому каждый раз, когда заканчивалась нитка, он усердно молился: господи, только бы они совпали; так появилось учение о предустановленной гармонии.
***
Паскаль привык получать большое удовольствие от утреннего стула, пока однажды за этим занятием его не застал Декарт, Паскаль был вынужден всю беседу провести на стульчаке; после этого случая он стал крайне болезненным и религиозным.
***
Профессор кафедры зарубежной философии Н. никак не мог правильно выговорить свои самые любимые два слова, вместо «империалистический» и «коммунистический» у него всё время получалось «империализмический» и «коммунизмический», ему не помог ни логопед, ни невропатолог, ни гадалка; удручённый этим обстоятельством, профессор стал даже просыпаться по ночам и задумываться: а может в идеалистической философии действительно что-то есть?
***
Целый год Пятигорскому снился один и тот же сон, в котором какой-то неприятный тип с ухмылкой его спрашивал: хорошо, в России и Шотландии философии нет, а вот в Австралии философия есть, а?; после этого сна Пятигорский всегда просыпался в отвратительном настроении, он уж было совсем отчаялся, пока однажды ему не приснился кенгуру, который точно так же ухмыляясь сказал ему: профессор, не волнуйтесь так по пустякам, нет у нас никакой философии, у нас только кенгуру. Как это ни странно, профессора это успокоило и скоро он вообще об этом забыл.
***
Сенокосову в лекциях Мамардашвили особенно нравилось то, что он ровным счётом ничего в них не понимал; когда же ему всё-таки попадалось что-то знакомое, он сильно расстраивался.
***
Мотрошилова терпеть не могла ничего девчачьего, поэтому, когда на лекции Мамардашвили слушатели стали демонстрировать, как они его обожают, она пришла в ярость, ушла с лекции домой, долго била посуду и материлась, пока, наконец, не успокоилась; с тех пор она на лекции ни ногой.
***
Лейбниц очень любил вышивать сидя у окна, однако ему каждый раз мешал Спиноза, который нагло стучал в окно и показывал очередное письмо Декарту, которое любил перечитывать по несколько раз, отмечая особенно удавшиеся пассажи; этим Спиноза так надоел Лейбницу, что тот решил даже заколотить ставни; так родилось учение о монаде.
